Андрей, 46 - 4 сентября 2011 10:17

Одним из общих мест советской популярной литературы послевоенного периода стало возвеличивание обороны в противовес наступлению. Фраза «малой кровью, на чужой территории» стала одним из ругательных выражений, символизировавшим идеологически неверную наступательную доктрину РККА в предвоенные годы. При этом на выручку призывалась бытовая логика, почерпнутая читателями из просмотра кинофильмов: представить себя в окопе с винтовкой, безнаказанно стреляющего в идущих в полный рост с закатанными рукавами «эсэсовцев-автоматчиков», было проще, чем идущего в атаку на строчащий пулемет. [Алексей Исаев «Десять мифов Второй Мировой»]
Существуют две основные стратегии, которых могла придерживаться советская сторона летом 1941.

Первая заключается в отступлении основными силами на удаленные выгодные для обороны позиции оставив позади лишь слабое прикрытие для замедления продвижения врага. Как правило основным рубежом является линия Псков — Могилев — Днепр. Плюсом данной стратегии является сохранение своих сил для решающей битвы и растягивание коммуникаций врага. Первый минус связан с тем, что большая территория отдается без боя и тем самым враг за первые недели войны выходит, по-сути, на подступы к Ленинграду и Москве. Второй и главный минус связан с необходимостью вести пассивные действия, зарываться в землю, не зная дальнейших планов оппонента и оказаться неготовым к его неожиданному маневру по обходу выстроенной обороны. Сидеть и поджидать немцев в засаде летом 1941 может оказаться бесполезно, немецкий игрок имеет преимущество в маневре и его планы на следующий ход как правило не известны и непредсказуемы. Все это может привести к тому, что выстроенный рубеж обороны с окопанными сильными танковыми и пехотными дивизиями может быть обойден, а даже оказаться в окружении. Пассивная оборона Красной Армии летом 1941 развязывает руки немецкому оппоненту и передает ему всю инициативу за игру.

Одним словом, пытаться ловить на «прочную оборону» острие танкового клина было занятием довольно бестолковым. Куда более полезным было пытаться ухватить танковый клин за его «хвост», то есть нанести фланговый контрудар. У такого решения просматривается гораздо больше реальных плюсов, чем кажущихся минусов. Прежде всего точки, в которых механизированные соединения противника были вчера, хорошо известны. Их поиск не является «биномом Ньютона» угадывания положения острия удара завтра. Во-вторых, вынуждая противника защищать фланги, мы тем самым заставляем его ослаблять ударное острие. В приграничном сражении Юго-Западного фронта наибольший эффект был достигнут как раз фланговым контрударом, когда 8-й механизированный корпус Д.И. Рябышева вышел на коммуникации наступающего XLVIII моторизованного корпуса Вернера Кемпфа в районе Дубно. Альтернативы нанесению фланговых контрударов механизированными и стрелковыми корпусами летом 1941 г. попросту не было. Угадывать направление движения танкового клина и выстраивать не его пути «заборчик» той или иной степени прочности было невозможно.

Напрашивается вторая стратегия — стратегия активной обороны и нанесения контрударов. Как известно, Красная Армия летом 1941 активно контратаковала против флангов наступающих немецких моторизованных корпусом и зачастую отрезала их от снабжения. В этих контрударах таяли советские механизированные корпуса, но оно того стоило.

Советское командование упорно пыталось вырвать стратегическую инициативу из рук противника в кровопролитных сражениях 1941–1942 гг. не по своей прихоти или вследствие трепета перед вождем всех времен и народов. К этому вынуждало желание не попадать в такую же ситуацию, в какой оказались советские войска под Вязьмой и Брянском. Пассивное ожидание удара вместо собственного наступления чаще всего приводило к ужасным последствиям, к падающим на голову ударам гильотины танковых клиньев именно там, где их не ждали.

• 
• 
•